ПРОБЛЕМА ИРОНИИ В СОВРЕМЕННОМ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ (38-41)

38 Национальная ассоци ация ученых (НАУ) # 58, 20 20
ПРОБЛЕМА ИРОНИИ В СОВРЕМЕННОМ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ

Скибин Сергей Михайлович
Доктор филологических наук, профессор кафедры литературы,
журналистики и методики преподавания литературы
ФГБОУ ВПО «Оренбургский государственный педагогический университе т»,
РФ, г.Оренбург

THE PROBLEM OF IRONY IN MODERN LITERATURE CRITICISM

Skibin Sergey Mikhailovich
Doctor of Phil ology, Professor of the Department of Literature,
Jour nalism and Methods of Teaching Literature
of the Federal State Budgetary Educational Ins titution of Higher Education
"Orenburg State Pedagogical University",
RussianFederation , Orenburg .

Аннотация
В центре внимания автора статьи – проблема иронии, исследо вание которой актуально в современном
литературоведении. Полемизируя с отечественными и зарубежными исследователями о месте иронии в
художественной системе произведения, автор предлагает собственную точку зрения на данную проблему.
Abstract
The author of the article focuses – on the problem of irony, the study of which is relevant in modern literary
criticism. Polemicizing with domestic and foreign scientists about the place of irony, in the artisti c system of
the work, the author offers his own point of view on this problem.
Ключевые слова: ирония, романтическая ирония, юмор, комическое, ро мантизм, реализм.
Key words: irony, romantic irony, humor, comic, romanticism, realism.

В последние десятилетия исследование
иронии все сильнее привлекает внимание
отеч ественных и зарубежных литературоведов. Это
не случайно, ибо ирония, ироническая тонал ьность
часто являются важной особенностью поэтики
писателей. По справедливому замечанию
В.Р.Щербины: « Трактовка таких существенных
понятий, как героическое и ироническое начала в
искусстве, реализм и человечность, соотношение
действительности с идеалами пи сателя, – болевые
вопросы развития современной эстетики»[4, с.310].
Термин «ирония» вмещает в себя шир окое
понятие, внутренние разновидности которого
сложны и неоднородны . Несмотря на то, что
появляются новые работы, касающиеся проблемы
иронии, в самом пон имании ее нет определенного
единства. Это объясняется прежде всего тем, что
многие литературоведы вкла дывают разный смысл
в содержание этого термина. В настоящие время
необходимо целостное рассмотрение иронии.
Именно анализ иронии как особой художественно -
эстетической категории в системе произведения
даст возможность определить ее своеобразие и
самостоятел ьность.
Разумеется, такие признаки иронии, как
скрытая насмешка, ин осказание, почти всегда
остаются общими, но ее философско -эстетический
подтекст, выявл яющий идеологическую позицию
автора и стилистические особенности самих
произведений, художественные ср едства, с
помощью которых ирония воплощается в ткани
произведения, – во много определяются принципом
подхода к проблеме и методологическими
особенностями т ворчества.
Проблема иронии в настоящее время
заслуживает особого внимания. Всестороннее
исследование помогло бы избежать путаницы
вокруг этого термина и определило бы ме сто
иронии в эстетике. Прямо или косвенно выявляя
наиболее существенные ее признаки,
исследователи часто занимают парадоксально
противоположные позиции. Для некоторых
сущность иронии не по днимается выше насмешки,
остроты и является выражением крайнего
субъ ективизма. Так, В.Я.Кирпотин утверждал, что:
«Ирония в ее чистом виде субъективна. Объ ект для
нее – лишь внешний повод для неожиданных
сопоставлений, для причудливых соединений, для
каприз ных шуток. Ее остроты не столько
вскрывают внутреннее содержание пре дмета,
сколько дают повод для того, чтобы показать
находчивость, «гениальность», как г оворили
романтики, автора»[2, с.415].Можно привести ряд
примеров, где ирония отнюдь не ограничивается
самовыражением автора. Даже в самой ранней
романтической иронии была определенная
объективность, усиление которой, наряду с
развитием других особенностей творчества,
закладывало основу художественной системы
реализма. Кирпотин не выделяет понятие
«реалисти ческая ирония», но, приближаясь к
такому определению под термином «ю мор», он в то
же время противопоставляет его иронии.
Со многими взглядами Кирпотина на
романтическую иронию и иронию вообще нельзя
до конца согласиться. Так, например, он отмечал:
«Естеств енно, что ни ирония эта, ни выросший из
нее формализм не только не у грожали покою
имущих, но, наоборот, ограждали его, превращая

Национальная ассоциация ученых (НАУ) # 58, 20 20 39
«критику» и смех в приятн ую неожиданную или
эпатирующую забаву»[2, с.415]. Вряд ли эту точку
зрения можно перенести на иронию Б айрона, Гейне
или Лермонтова, где ирония – грозное оружие в
борьбе с о светским обществом, а отнюдь не
забава.Настаивая на антидемократическом
характере ро мантической иронии, Кирпотин в
доказательство приводит высказывание
Белинского, которое в действительн ости имеет
отношение к сатире, но не к иронии[2, с.416]. В
этой же с татье, опираясь на взгляды Белинского,
касающиеся юмора, Кирпотин писал: «Юмор в
отлич ие от фарса и иронии содержит в себе, по
словам Белинского, подлинное и глубокое
остроумие «… происход ящее от умения видеть
вещи в настоящем виде, схватывать их
характери стические черты, высказывать их
смешные стороны… оно смешит, но в этом смехе
много гор ечи и горести»[2, с.417 -418]. Но, во -
первых, Белинский не противопоставляет в своей
статье юмор и ирон ию, во -вторых, то «остроумие
второго рода», которое Кирпотин выдает за эталон
подлинного юмора, очень близко по
характеризующим его качества к иронии (есл и не о
ней самой здесь речь). Великий критик писал:
«Остроумие второго рода есть сарказм, желчь, яд,
другими словами, оно есть отрицательный
силлогизм, который не доказыв ает и не опровергает
вещи, но уничтожает ее тем, что слишком верно
характеризует ее, с лишком резко высказывает ее
безобразие»[1, с.136]. «Не доказывает и не
опровергает вещи» – как раз так ая позиция
художника соответствует иронической. Говорить
же здесь о монополии юмора – значит не видеть
художественной глубины понятия «ирония».
Действител ьно, Кирпотин отводит иронии
ничтожное место в эстетике, это просматривается
даже тогда, когда он пыта ется определить ее
достоинство: «Ни Щедрин, ни революционно -
демократ ическое направление в целом нигде не
выступали против фарса и иронии как формы
смеха, используемых с соблюдением такта, меры и
целесообразности в качестве подчиненного
средства в комедии и сатире»[2, с.416].
Литературовед ограничился рассмотрением иронии
на одном уровне с фарсом, только как формы смеха,
как средства «вызывать улыбку»[2, с.4 17], хотя
часто в иронии смеховой элемент может
отсутствовать. Такое понимание иронии далеко не
всегда соответствует подходу к ней
революционеров -демократов. Белинский,
рассматривая ее параллельно с юмором как
самостоятельное явление, видел в ней
общелитер атурную значимость. Он писал, что в
литературе «… утвердились два великих элемента
– стражи здравого э стетического вкуса против
всего фразерского, натянутого, неестествен ного,
слабого, сентиментального, ложного: мы говорим
об иронии и юморе. С ними открыт для нашей
литературы прямой, широкий и надежный путь к
истинным, плодотворным успехам в будущем»[1,
с.459]. Не «подчиненное средство», как утверждал
Кирпотин, а «великий элемент» обнаружил в
иронии Белинский, в ней он нашел перспективу
развития литературы нового времени. Таким
образом, Белинский гораздо шире понимал
иронию, чем это трактует ссылаясь на его авторитет
Кирпотин. Последний пытается постоянно
противопоставлять иронию и юмор, обнаружить их
полярность, вместо того, чтобы определить
структурную гра ницу между ними, разницу в
эмоциональном эффекте, в мере и своеобразии
обнаженности авторской позиции. Часто такая
точка зрения оказывается лишенной весомых
оснований. Ки рпотин писал: «Юмор в отличие от
фарса, водевиля, остроты, иронии всегда имеет в
виду реально существующую и существенную
несообразность в своем объекте. Юмор
действительно реалистичен…»[2 , с.420].
Продолжая сопоставлять юмор и иронию, он
отмечал: «В том, что ирония выдает за результат
произвольной, субъективной ассоциации, юмор
находит дей ствительное противоречие… Юмор
следует за диалектикой общественных отношений.
Именно поэтому юмор и по содержанию, и по
мысли, и по чувству неизмеримо выше, как
выражался Белинский: «… веселого и невинного
остроумия»[2, с.421]. Цитируя Белинского, под
«вес елым и невинным остроумием» Кирпотин
наверняка разумеет иронию. Но если обратимся к
более глубокому ан ализу этого отрывка из статьи
Белинского, то увидим, что критик писа л о
посланиях и сатирах, (сатира рассматривается им в
жанровом плане), и он действител ьно отмечает,
что: «в ее основании должен лежать глубочайший
юмор, а не веселое и невинное остроумие»[ 1, с.50].
Но иллюстрируя такой «глубочайший юмор»,
Белинский приводи т в пример стихотворение «Не
верь себе» – образец лермонтовской иронии.
Фактически кри тик здесь пропагандировал именно
иронию как важнейшее оружие сатиры, он не
возводил китайской стены ме жду юмором и
иронией, потому часто эти понятия определяются
одним из названных терминов.
Как было уже сказано, Белинский под
термином «юмор» дает характе ристику понятию,
приближающемуся к реалистической иронии.
Попытка же Кирпотина, ссылаясь на Белинского ,
противопоставить понятия «иронии» и«юмора»,
отказать иронии в диал ектичности, ограничив ее
произволом субъективных ассоциаций, явилась
неверной интерпре тацией идей великого критика.
В настоящее время нет необходимости
ограничиваться таким общим термином как
«юмор», чтобы затем в комментариях показать,
какое именно значен ие автор придает ему в данном
случае. Тем более,если существует уже такое
понятие как «реалистическаяирония», нет смысла
им не пользоваться.
Резко противоположную позицию в оценке
иронии как выражении крайнего субъективизма
занимал Т.Манн. По убеждению Ман на: «Нет
ничего более чуждого духу… чем желание
обратить природу в свою веру. Дух сам
предостерегает ее против себя»[3, с.529]. И это
предостережение осуществляется посредством

40 Национальная ассоци ация ученых (НАУ) # 58, 20 20
ир онии, которая заставляет сомневаться в вере и
тем усиливает мощь духа. Поэтом у Т.Манн считал,
что «проблема иронии, вне всякого сомнения,
самая глубокая и прельсти тельная из всех
существующих проблем»[3, с.529]. По убеждению
Манна, именно через иронию выра жается
художественный принцип отношения к
действительности, потому что суть и ронии в
конечном счете – гармония: «… не решение
является целью, а гармония, которая, поскольку
дело идет о вечных противоречиях, быть может,
лежит где -то в вечности, которую уже несет в себе
шаловливая оговорка по имени Ирония…»[3,
с.603]. Но Т.Манн не де лает разработки общей
теории иронии, он даже специально оговаривает
свое отношение к н ей, объясняя, какое понятие он
вкладывал в этот термин. Ирония Манна – это
эпическая ирония. Он не только определяет
объективность как важный признак иронии, но
даже отож дествляет эти понятия: «Объективность –
это ирония, и дух эпического искусства – дух
иронии…»[3, с.277].
Т.Манн допускал возможность и другого
значения слова «ирония», где она вы ступает как
«проявление в высшей степени субъективного
взгляда на вещи…, выра жение романтического
произвола, решительно противостоящего всякому
классическому покою и объективности»[3, с.277].
Но сам немецкий писатель, занимая
противоположную позицию, не пы тался
теоретически обосновать разные понятия иронии
как самостоятельно сосуще ствующие в
романтическом и реалистическом ключах. Его
подход был однозначен, иронии он придавал
крайне широкое значение: «оно является
содержанием и смыслом самого искусства, –
все приятием и, уже в силу того, всеотрицанием»[3,
с.277]. В противоположность ис следователям,
рассматривающим иронию на уровне насмешки, он
утверждал, что «насмешка и издевка» могут
отсутствовать в иронии вообще.
Нас не может удовлетворить ни первое
(В.Кирпо тина), ни второе (Т.Манна) определения
иронии – эти контрастные подходы не со всем точно
выражают ее сущность. В современной
западноевропейской эстетике проблема ир онии
получила широкое освещение. Этот возросший
интерес объясняется прежде всего понимаем тог о,
что ирония, пройдя трудный путь от романтизма к
реализму, стала выражением сложного метода
литературного мировоззрения, что в ней находит
отражение сложность де йствительности и место
человека в мире, лишенном иронистом иллюзий.
Не случайно американский исследователь
Гликсберг видит сущность иронической
противоречивости «между ст ремлением человека к
постижению смысла жизни и отсутствием этого
смысла, между интелле ктуальной страстью,
которая порождает стремление к правде, к
обострению истины и осознанием т ого, что эта
истина не может быть найдена»[5, с.5].
Ирония прошла сложный пут ь эволюции от
использования ее в качестве приема до осознания
ее важной роли в становл ении иронического
мировоззрения вообще, где ирония создается не
конкретными стилистическими с мещениями или
двойственностью смысла, но общим парадоксом
несоответствия идеа ла субъекта и объективной
действительности. Ирония понимается как
сознание собственной слабости и в то же время как
средство подняться над действительностью,
противостоять ей. Час то западных исследователей
привлекает уровень иронического конфликта героя
со средой, которой и осознается основа его
мироотношения.
Ирония в настоящее время заним ает одно из
важнейших мест в эстетике еще и потому, что она
понимается очень широко, в космич еском
масштабе. Это находит отражение в высказывании
видного итальянского пис ателя ЧезареПавезе:
«Великое современное искусство всегда иронично,
так же как древнее было всегда религиозным»[8,
с.161]. С ним солидарен и английский
исследователь Мьюик, утверж давший: «Нельзя
ничего обнаружить на земле и уж точно на небесах,
в чем бы не присутствовала ирония»[7, с.3] Однако
западные исследователи иронии, как правило, не
включают в круг изучаемых проблем социальный
аспект, лежащий в основе иронического
конфликта, не скрывая его, они не пытаются
глубоко разобраться в причинах, стоящих за
ироническим мироотношением. Иронист в их
трактовке – это бунтарь, который иронически
относится ко всему, что свято, даже к самому себе,
он вовлечен в игру, в которой нет правил и н е
может быть победы.
Европейских ученых привлекает форма,
структура иронии, и в этом ракурсе изучения ими
достигнуты неплохие результаты. Интересные
исследования в области иронии были проделаны
Мьюиком. В его работах осуществляется подход к
проблеме иронии как одной из важнейших в
эстетике. В последней своей книге по иронии,
вышедш ей в 1978 г., он, определяя генеральную
линию исследования, писал: «частично нашей
цел ью будет доказательство того, что ирония –
явление очень большой культурной и литературной
значимости»[6, с.1]. Сознавая необходимость
решения этой проблемы, Мьюик понима ет и
сложность поставленной задачи: «Пытаться
глубоко изучить иронию, это все равно, ч то ловить
туман – много можно там поймать, если это вам
удастся, а пытаться систематизировать такое
явление еще более безнадежное занятие… Формы
иронии и ее функции так р азнообразны, что с
трудом попадают под единственное
определение»[7, с.3]. И все -таки а втором проделана
большая работа для того, чтобы глубже раскрыть
понятие иронии, чтобы туман р ассеялся.
Констатируя большое разнообразие
определений иронии (комическая, тр агическая,
драматическая, ирония Софокла, ирония судьбы,
самоирония, ирония нравов, ир ония характеров и
т.д.), Мьюик замечал, что появилось «огромное
количество названий для «видо в» иронии, но
вместо того, чтобы внести ясность в

Национальная ассоциация ученых (НАУ) # 58, 20 20 41
классификацию иронии, они с густили туман»[6,
с.11 -12]. В своих исследованиях он пытается, с
одной стороны, разобр аться в сущности каждого
определения иронии, учитывая время его
появления, и с другой – просл еживает эволюцию
понятия «ирония в историческом плане»,много
уделяет внимания исследованию иронии ситуации.
Мьюик пытается разложить понятие «ирония» на
составляющ ие его элементы (элемент
абстрагирования, эстетический элемент,
эстетический элемент и т.д.). К сожалению, он не
уделяет должного внимания изучению роли иронии
в художест венной системе произведения, впрочем,
как явлению самостоятельномув сфере
комического: «ирония в основе своей не
соотносится с сатирой, но когда такое соотношение
существует – это соотношение средств и цели»[7,
с.5]. Однако более подробно вопрос о соотноше нии
видов комического изучается немецким ученым
Штэкером. Различие между видами комиче ского он
проводит и на уровне средства отражения
действительности, и на структурном уровне: « Как
правило, юмор существует в двух ступенях
(шутливость – серьезность), ирон ия в трех ступенях
(кажущаяся серьезность – шутливость –
серьезность)»[9, с.125]. Штэк ер пытался четко
определить виды комического посредством их
парного сопоставления, этому посв ящена
значительная часть его исследования (комическое –
шутка, комическое – юм ор, сатира – сарказм,
сатира – ирония, сарказм – ирония и т.д.). Однако в
конце работы , подводя итог своей классификации,
автор не мог удержаться от иронии над подобным
занятием, тем самым подчеркивая относительность
вообще любой классификации комического[ 9,
с.134].
На настоящем этапе исследования иронии
особенно важно не столько изучение эволюции
этого понятия, сколько современное представление
об иронии как явлении художественно й
литературы и ее месте в художественной системе
произведения. Однако процесс становления иронии
особенно в русской литературе остается
неисследованным как явление , тесно связанное с
русским национальным самосознанием, с русской
действительностью и с европ ейским литературным
влиянием. На начальном этапе исследования важно
достигнут ь конкретного определения иронии, этим
объясняются попытки современных
литературоведов дать общее определение иронии
не только на уровне приема, но и как сложному
явлению литерату ры, тем самым обнаружив
перспективы исследования иронии в
художественном прои зведении.

Литература
1. Белинский В.Г. Полн. собр. соч.: В 13 -ти т.
– М., 1953.
2. Кирпоти н В.Я. Избранные работы: В 3 -х тт.
– М., 1978.
3. Манн Т. Собр. соч.: В 10 -ти т. – М., 1959 -
1960, т. 9.
4. Щ ербина В.Р. Актуальные проблемы
современного литературоведения. – М. , 1961.
5. GlieksbergCh.I. The ironic vision in modern
Literature, - The Hague, 1969. – 268 p.
6. Muecke D.C. Irony. – London, 1978. – 276 p.
7. Muecke D.C. The compass of irony. –
London, 1969. – 92 p.
8. Pavese C. This Business of Living, - London,
1961.
9. Stäcker K. Ironie und Ironiker. – Mainz, 1963.
– 145 p.

«АРХИЕРЕЙ» ЧЕХОВА: РОМАН В РАССКАЗЕ

Ск ибина Ольга Михайловна
докторфилологических наук, профессор кафедры литературы,
журналистики и методики преподавания литературы
ФГБОУ ВО «Оренбургский государственный педа гогический институт»,
РФ, г.Оренбург.

«ARCHIEREY» CHEKHOVA: A NOVEL IN A STORY

Skib ina Olga Mikhailovna
Doctor of Philology, Professor of the Department of Literature,
Journalism and Methods of Teaching Literature
of the Federal State Budgetary Educational Institution of Higher Education
"Orenburg State Pedagogical Institute",
RussianFe deration , Orenburg .

Аннотация
В статье на примере рассказа «Архиерей» исследуются основные принципы чеховской поэтики:
рассказ романного типа, лаконизм, подводное течение, а также такие теоретические понятия, как поэтика
открытого и закрытого финала. Впер вые рассказ «Архиерей» рассматривается с точки зрения
«многопланности сознания» - основного принципа чеховской манеры повествования.
Abstrakt
Using the example of the stor y “The Bishop”, the article explores the basic principles of Chekhov’s poetics:
a no vel of the type, laconicism, underwater flow, as well as such theoretical concepts as the poetics of the open